Неточные совпадения
—
Жив!
Жив! Да еще
мальчик! Не беспокойтесь! — услыхал Левин голос Лизаветы Петровны, шлепавшей дрожавшею рукой спину ребенка.
Тут
жила родственница их, дряблая старушонка, все еще ходившая всякое утро на рынок и сушившая потом чулки свои у самовара, которая потрепала
мальчика по щеке и полюбовалась его полнотою.
Любочка еще слишком мала; а насчет
мальчиков, которые будут
жить у вас, я еще покойнее, чем ежели бы они были со мною».
— Это — не вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников, дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже грустные письма писала мне в Томск. Все-таки я почти три года
жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее —
мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной
жили дружно…
«Здесь
живут все еще так, как
жили во времена Гоголя; кажется, что девяносто пять процентов жителей — «мертвые души» и так жутко мертвые, что и не хочется видеть их ожившими»… «В гимназии введено обучение военному строю, обучают офицера местного гарнизона, и, представь, многие гимназисты искренно увлекаются этой вредной игрой. Недавно один офицер уличен в том, что водил
мальчиков в публичные дома».
У него был свой сын, Андрей, почти одних лет с Обломовым, да еще отдали ему одного
мальчика, который почти никогда не учился, а больше страдал золотухой, все детство проходил постоянно с завязанными глазами или ушами да плакал все втихомолку о том, что
живет не у бабушки, а в чужом доме, среди злодеев, что вот его и приласкать-то некому, и никто любимого пирожка не испечет ему.
Населилось воображение
мальчика странными призраками; боязнь и тоска засели надолго, может быть навсегда, в душу. Он печально озирается вокруг и все видит в жизни вред, беду, все мечтает о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где
живет Милитриса Кирбитьевна, где так хорошо кормят и одевают даром…
А
мальчик ни
жив ни мертв.
Робкий ум
мальчика, родившегося среди материка и не видавшего никогда моря, цепенел перед ужасами и бедами, которыми наполнен путь пловцов. Но с летами ужасы изглаживались из памяти, и в воображении
жили, и пережили молодость, только картины тропических лесов, синего моря, золотого, радужного неба.
Из дела видно было, что этот
мальчик был отдан отцом мальчишкой на табачную фабрику, где он
прожил 5 лет.
В своей речи он доказывал, что кража совершена в
жилом помещении и со взломом, а потому
мальчика надо подвергнуть самому тяжелому наказанию.
Мальчик еще при жизни отца находился под руководством Бахарева и
жил в его доме; после смерти Александра Привалова Бахарев сделался опекуном его сына и с своей стороны употребил все усилия, чтобы дать всеми оставленному сироте приличное воспитание.
Избыток того чувства, которым Гуляев тяготел к несуществующему сыну, естественно, переходил на других, и в гуляевском доме
проживала целая толпа разных сирот, девочек и
мальчиков.
Но нашлись там как раз в то время и еще несколько
мальчиков, с которыми он и сошелся; одни из них
проживали на станции, другие по соседству — всего молодого народа от двенадцати до пятнадцати лет сошлось человек шесть или семь, а из них двое случились и из нашего городка.
А Калганов забежал в сени, сел в углу, нагнул голову, закрыл руками лицо и заплакал, долго так сидел и плакал, — плакал, точно был еще маленький
мальчик, а не двадцатилетний уже молодой человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! «Что же это за люди, какие же после того могут быть люди!» — бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в отчаянии. Не хотелось даже и
жить ему в ту минуту на свете. «Стоит ли, стоит ли!» — восклицал огорченный юноша.
Уходит наконец от них, не выдержав сам муки сердца своего, бросается на одр свой и плачет; утирает потом лицо свое и выходит сияющ и светел и возвещает им: «Братья, я Иосиф, брат ваш!» Пусть прочтет он далее о том, как обрадовался старец Иаков, узнав, что
жив еще его милый
мальчик, и потянулся в Египет, бросив даже Отчизну, и умер в чужой земле, изрекши на веки веков в завещании своем величайшее слово, вмещавшееся таинственно в кротком и боязливом сердце его во всю его жизнь, о том, что от рода его, от Иуды, выйдет великое чаяние мира, примиритель и спаситель его!
Впрочем, ничему не помешал, только все две недели, как
жил болезненный
мальчик, почти не глядел на него, даже замечать не хотел и большею частью уходил из избы.
В одной из них
жила старуха с внучатами:
мальчиком девяти и девочкой семи лет.
Лет восемь тому назад
проживал у Татьяны Борисовны
мальчик лет двенадцати, круглый сирота, сын ее покойного брата, Андрюша.
— Гм! Все равно
мальчик. Та к ходи, головой качай. Глаза есть, посмотри не могу, понимай нету. Верно — это люди в городе
живи. Олень искай не надо; кушай хочу — купи. Один сопка
живи не могу — скоро пропади.
Дядя представил ему, что
мальчику моих лет вредно
жить в совершенном уединении, что с таким вечно унылым и молчаливым наставником, каков был мой отец, я непременно отстану от моих сверстников, да и самый нрав мой легко может испортиться.
Его мать овдовела и
жила в большой крайности, сын клал сам печку, когда она развалилась; надобно было приискать какое-нибудь ремесло;
мальчику далась грамота, и он стал наниматься писцом в магистрате.
При брауншвейг-вольфенбюттельском воине я иногда похаживал к каким-то
мальчикам, при которых
жил его приятель тоже в должности «немца» и с которыми мы делали дальние прогулки; после него я снова оставался в совершенном одиночестве — скучал, рвался из него и не находил выхода.
Происходя из духовного звания, она хоть и смутно, но понимала, что
мальчикам без «науки» не
прожить.
Жить потихоньку было бы можно, но Бог наградил их семьею в двенадцать человек детей, из которых только двое
мальчиков, а остальные — девочки.
Там всегда
жили мои родители, там был у них дом, проданный, когда я был еще
мальчиком.
Мастеровые в будние дни начинали работы в шесть-семь часов утра и кончали в десять вечера. В мастерской портного Воздвиженского работало пятьдесят человек. Женатые
жили семьями в квартирах на дворе; а холостые с мальчиками-учениками ночевали в мастерских, спали на верстаках и на полу, без всяких постелей: подушка — полено в головах или свои штаны, если еще не пропиты.
А какие там типы были! Я знал одного из них. Он брал у хозяина отпуск и уходил на Масленицу и Пасху в балаганы на Девичьем поле в деды-зазывалы. Ему было под сорок,
жил он с
мальчиков у одного хозяина. Звали его Ефим Макариевич. Не Макарыч, а из почтения — Макариевич.
Вскоре он уехал на время в деревню, где у него был
жив старик отец, а когда вернулся, то за ним приехал целый воз разных деревенских продуктов, и на возу сидел
мальчик лет десяти — одиннадцати, в коротенькой курточке, с смуглым лицом и круглыми глазами, со страхом глядевшими на незнакомую обстановку…
— Мы ведь тут, каналья ты этакая,
живем одною семьей, а я у них, как посаженый отец на свадьбе… Ты, ангел мой, еще не знаешь исправника Полупьянова. За глаза меня так навеличивают. Хорош
мальчик, да хвалить некому… А впрочем, не попадайся, ежели что — освежую… А русскую хорошо пляшешь? Не умеешь? Ах ты, пентюх!.. А вот постой, мы Харитину в круг выведем. Вот так девка: развей горе веревочкой!
— Нельзя тебе знать! — ответила она угрюмо, но все-таки рассказала кратко: был у этой женщины муж, чиновник Воронов, захотелось ему получить другой, высокий чин, он и продал жену начальнику своему, а тот ее увез куда-то, и два года она дома не
жила. А когда воротилась — дети ее,
мальчик и девочка, померли уже, муж — проиграл казенные деньги и сидел в тюрьме. И вот с горя женщина начала пить, гулять, буянить. Каждый праздник к вечеру ее забирает полиция…
Один раз наловили деревенские
мальчики множество подорожников лучками с сеткой; это случилось в январе; я насажал их с сотню в холодную комнату, и они
жили благополучно до исхода марта, были очень жирны и вкусны: их всех употребили для стола, и потому не знаю, как стали бы они
жить в теплом воздухе.
При этом каждая нота имела для него как бы свою особенную физиономию, свой индивидуальный характер; он знал уже, в каком отверстии
живет каждый из этих тонов, откуда его нужно выпустить, и порой, когда Иохим тихо перебирал пальцами какой-нибудь несложный напев, пальцы
мальчика тоже начинали шевелиться.
Таким образом, день
мальчика был заполнен, нельзя было пожаловаться на скудость получаемых им впечатлений. Казалось, он
жил полною жизнью, насколько это возможно для ребенка. Казалось также, что он не сознает и своей слепоты.
Это
мальчик молодой и горячий и, конечно, всему подражает; но мне казалось иногда, что ему пора бы
жить и своим умом.
В продолжение нынешнего лета проводили семью Александра, состоящую из его жены, Миши, славного
мальчика по 12-му году, и из трех дочерей. Все они благополучно прибыли в Соколинки. Вероятно, скоро разрешат им
жить в самой Москве. Проездом весь караван погостил у нас почти неделю.
—
Дедушку пристальным взглядом
Саша рассматривал, — вдруг
Слезы у
мальчика градом
Хлынули, к дедушке внук
Кинулся: «Дедушка! где ты
Жил-пропадал столько лет?
Это было странное, лихорадочное время, хаос какой-то, в котором самые противоположные чувства, мысли, подозренья, надежды, радости и страданья кружились вихрем; я страшился заглянуть в себя, если только шестнадцатилетний
мальчик может в себя заглянуть, страшился отдать себе отчет в чем бы то ни было; я просто спешил
прожить день до вечера; зато ночью я спал… детское легкомыслие мне помогало.
На своих заводах Лаптев всего был раз, десятилетним
мальчиком, когда он приезжал в Россию из-за границы, где родился, получил воспитание и
жил до последнего времени.
— У меня тоже есть сын. Ему уже тринадцать лет, но он
живет у отца. Мой муж — товарищ прокурора. И
мальчик — с ним. Чем он будет? — часто думаю я…
Мальчик в штанах. Но каким же образом он
живет без доходов? Работает?
Мальчик в штанах. Никогда у вас ни улицы, ни праздника не будет. Убеждаю вас, останьтесь у нас! Право, через месяц вы сами будете удивляться, как вы могли так
жить, как до сих пор
жили!
Мальчик в штанах. Какой, однако ж, странный народ у вас
живет! Находят, что полезнее по ляжке себя хлопать, нежели работать… изумительно!
Театр представляет шоссированную улицу немецкой деревни.
Мальчик в штанах стоит под деревом и размышляет о том, как ему
прожить на свете, не огорчая своих родителей. Внезапно в средину улицы вдвигается обыкновенная русская лужа, из которой выпрыгивает
Мальчик без штанов.
Земля обрабатывалась небрежно и давала скудную жатву, обыватели
жили, как дикие, в тесных и смрадных логовищах, а немецкие
мальчики ходили без штанов.
Мальчик без штанов. У нас дворянам работать не полагается. У нас, коли ты дворянин, так
живи, не тужи. Хошь на солнышке грейся, хошь по ляжке себя хлопай —
живи. А чуть к работе пристроился, значит, пустое дело затеял! Превратное, значит, толкование.
Куда стремился Калинович — мы знаем, и, глядя на него, нельзя было не подумать, что богу еще ведомо, чья любовь стремительней:
мальчика ли неопытного, бегущего с лихорадкой во всем теле, с пылающим лицом и с поэтически разбросанными кудрями на тайное свидание, или человека с солидно выстриженной и поседелой уже головой, который десятки лет
прожил без всякой уж любви в мелких служебных хлопотах и дрязгах, в ненавистных для души поклонах, в угнетении и наказании подчиненных, — человека, который по опыту жизни узнал и оценил всю чарующую прелесть этих тайных свиданий, этого сродства душ, столь осмеянного практическими людьми, которые, однако, платят иногда сотни тысяч, чтоб воскресить хоть фальшивую тень этого сердечного сродства с какой-нибудь не совсем свежей, немецкого или испанского происхождения, m-lle Миной.
У других-то хозяев, коли уж мальчишка, так и
живет в
мальчиках — стало быть, при лавке присутствует.
Валахины
жили в маленьком чистеньком деревянном домике, вход которого был со двора. Дверь отпер мне, по звону в колокольчик, который был тогда еще большою редкостью в Москве, крошечный, чисто одетый
мальчик. Он не умел или не хотел сказать мне, дома ли господа, и, оставив одного в темной передней, убежал в еще более темный коридор.
Тому и другому пришлось оставить сотрудничество после следующего случая: П.И. Кичеев встретил в театре репортера «Русского курьера», которому он не раз давал сведения для газеты, и рассказал ему, что сегодня лопнул самый большой колокол в Страстном монастыре, но это стараются скрыть, и второе, что вчера на Бронной у модистки родились близнецы, сросшиеся между собою спинами,
мальчик и девочка, и оба живы-здоровы, и врачи определили, что они будут
жить.